Мир Гаора. Коррант. 3 книга - Татьяна Николаевна Зубачева

засмеялись, и он засмеялся вместе с ними.

Завтрак оказался не хуже вчерашнего обеда.

— Ох, — выдохнул Гаор, с сожалением оглядывая свою опустевшую тарелку, — век бы так жил.

— Ел да спал, да? — спросила Милка.

— Точно, — рассмеялся Гаор и встал. — Спасибо за хлеб-соль да за ласку.

— Спасибо и тебе на добром слове, — поклонились ему Мать и Пушинка.

Милка подала ему его куртку, Гаор ещё раз поклонился им и пошёл к машине.

Уже рассвело, и в просвете между домами Гаор видел разливающееся красное зарево. Ночью шёл снег, Гаор достал из багажника щётку и стал обметать машину.

Когда открылась парадная дверь и Ридург вышел на крыльцо, машина была готова и Гаор сидел за рулём. Ридург легко сбежал по ступеням, подошёл к машине и сел на переднее сиденье рядом с Гаором.

— Готов? Поехали.

Гаор плавно стронул машину, ожидая распоряжений о дальнейшем маршруте: в багажнике ещё навалом коробок и пакетов.

— Домой, — наконец догадался о причинах его медлительности Ридург.

— Да, хозяин, домой.

Гаор прибавил скорость и пошёл на разворот. Карту он доставать не стал, хорошо представляя, где он и куда надо ехать. Ридург покосился на его сосредоточенно удовлетворённое лицо и усмехнулся.

— Что, котяра, ублажился?

Гаор неопределённо хмыкнул в ответ. Но следующий вопрос, вернее, высказывание хозяина заставило его окаменеть, и только вбитая ещё в училище выдержка подчинения и умения пропускать любые начальственные оскорбления мимо ушей удержала его от мгновенного ответного удара.

— Всех оприходовал? Никого не пропустил?

Сцепив до боли в скулах зубы, Гаор даже головы не повернул в сторону хозяина, продолжая вести машину по заснеженному скользкому шоссе. «Сволочь, гадина, — мысленно кричал он, — да пошёл ты… всех по себе меряешь?» И если бы хозяин сейчас ему хоть что ещё подобное сказал… он бы уж точно пошёл вразнос. Но… но на его счастье, ни его молчания, ни отвердевшего лица попросту не заметили.

Ридург благодушно рассматривал проносящиеся за окном заснеженные деревья и белые ровные поля. Он был доволен поездкой, а остальное его сейчас абсолютно не волновало.

Не сразу, но, успокоившись, Гаор понял это. Что ни оскорбить его, ни как-то задеть хозяин действительно и в мыслях не держал, а может, даже и не знает, кто там был на рабской половине, кроме Пушинки. Обычное балагурство. Да и… «Не люди мы для них», — обжигающе точно подумал Гаор по-склавински. Да, он себя ещё у Сторрама как-то поймал на том, что и думать стал нашенскими словами. У хозяев, господ, голозадых, ургоров — свой мир, а у нас — свой. А ведь… ведь это как название, нет, заголовок. Иной, нет, другой мир. Мир этот и мир тот. По ту сторону, за чертой… Нет, это надо спокойно обдумать. Но суть в этом. Два мира. И Ворон говорил: «мы разные». На этом и строить статью, нет, это будет целый цикл, в одну статью не уложить, будет скороговорка, невнятица, а цикл… Вести из другого мира. И «Серый коршун» как введение в цикл. Въезд в другой мир. «Стоп, — остановил он сам себя, — не время. Будешь думать — проговоришься. Это всё на ночь, а сейчас за дорогой следи, и — он усмехнулся — помни, в каком мире живёшь».

Уже на подъезде к дому хозяин распорядился:

— К парадному.

— Да, хозяин, — автоматически откликнулся Гаор, проезжая мимо проулка, по которому возвращался из рейсов, к парадному въезду на «чистый» двор.

Ну, сегодня десятый день третьей зимней декады, самый короткий день, солнцеворот по-нашенски, а по-ургорски — Новый год, семейный праздник, так что будем надеяться, что сегодня уже никуда его не дёрнут.

Хозяин взял с заднего сиденья свёрток, велел ему забрать все коробки и пакеты из багажника и пошёл в дом. Самому Гаору столько бы за раз и не донести, но из дома выбежали ему на помощь Белёна и Милуша.

В гостиной часть коробок и пакетов уложили под ёлку, часть стали тут же раскрывать, ахать и визжать от восторга. Стоя у порога, поскольку не получил ни приказа, ни разрешения уйти, Гаор молча, прикусив изнутри губу, смотрел на это веселье, в котором даже Милуша с Белёной и Куконя участвовали.

— А это, — Ридург раскрыл свёрток, — вам от братика вашего.

Гаор увидел пирожки и понял. Та женщина из Клумбочки, мать маленького бастарда, напекла и… да, да к аггелу, хоть «кобыла», хоть поруб… Резко повернувшись, он вышел из гостиной.

Но обошлось и на этот раз. Его не окликнули, и потом ничего не было. Он загнал машину в гараж и пошёл переодеваться: не будет же он в гараже в чистой рубашке и нарядных брюках возиться. Парад закончен, началась обычная жизнь.

— С возвращением тебя, — встретила его на кухне Большуха.

— Спасибо, Мать, — улыбнулся ей Гаор.

Нет, не хочет он сейчас ни думать, ни вспоминать. Тот мир, мир Орртена в прошлом, прошлого нет и больше не будет. А в этом мире, он вернулся домой, и сегодня праздник, и завтра… а жить надо сейчас. Здесь и сейчас.

У себя в повалуше, Гаор снял и повесил кожаную куртку, снял и убрал в сундучок новые брюки. Ботинки под вешалку, рядом с резиновыми сапогами, порты, кирзачи, рубашку… тоже сменим, наденем старую, теляга, каскетка. Вот теперь ты, шоферюга, водила, одет, как положено. Форма одежды… обычная. И марш в гараж, твоей работы за тебя, лохмач, никто не сделает.

— Лутошка где? — спросил Гаор, выходя на кухню.

— Я сбегаю, — сразу подскочила к нему Малуша. — Рыжий, а ты куды хозяина возил?

— Куды велено, туды и возил, — ответила за него Большуха, — вызвалась бечь, так беги. Давай, Рыжий, чтоб до обеда управился по своим делам.

— Понял, Мать, — улыбнулся Гаор, — а там банька и гулям?

— Всё б тебе гулять! — вошла в кухню Нянька, — как есть котяра!

Под её воркотню Гаор надел телягу в рукава и, на ходу надевая каскетку и привычно проверяя ребром ладони середину козырька, вышел во двор.

— С приездом! — окликнул его чистивший двор Лузга.

— Спасибо, — ответил Гаор, широко шагая к гаражу.

— Как дорога-то?

— Скатертью!

Он дома, в своём мире, и пошли они все… Он сам точно не мог сказать, кого он так далеко посылает, но, как часто бывало и раньше, ругань, даже мысленная, успокоила его. А тут ещё Лутошка подбежал, всем видом изображая полную готовность к работе. Нет, живём и будем жить! Сколько отпущено Огнём, столько и проживём!

Фургон сделан и стоит наготове, значит, только легковушку. Послерейсовый и предрейсовый осмотр, регулировка, мойка, заправка и так далее. Но